Елена Игнатова - Загадки Петербурга II. Город трех революций
В первые недели после переворота политическая жизнь Петрограда представляла странную картину разброда, в котором различные интересы и силы как бы нейтрализовали друг друга, и в этом хаотическом движении разнородных частиц существовало одно твердое ядро — большевистская партия и ее вожди. Их фанатическая решимость и воля притягивали многих. Сразу после переворота в столице стали появляться латышские стрелки, которые дезертировали с фронта, они пробирались в Петроград группами и поодиночке, и вскоре отряды латышей, а не матросы станут главной опорой большевиков. Зато идущие с фронта воинские части при приближении к Петрограду словно попадали в полосу мертвой зыби, эшелоны «растянулись по линии железной дороги от Могилева до Луги, застряв частями по промежуточным станциям». Первый батальон ударников прибыл в Лугу и направил делегацию в Смольный с заявлением, что войска вот-вот войдут в столицу и ликвидируют Военно-революционный комитет, однако после переговоров делегаты вернулись в Лугу «с целью убедить свои части ехать на позиции»!
В эти дни Ленин и его окружение раздавали самые невыполнимые обещания, лгали, маневрировали, или, по словам Троцкого, «импровизировали», — первых делегатов из Луги убедили не начинать братоубийственную бойню, а другую делегацию, возмущенную призывом «братания» с немцами, заверили, что теперь большевики за войну до победного конца. Одновременно в стоявшие на подступах к Петрограду войска были направлены агитаторы. В Луге их едва не прибили, но постепенно, по свидетельству историка С. П. Мельгунова, «агитаторы сделали свое дело и направили застрявших стрелков на грабежи в имениях». Власть большевиков смогла удержаться лишь благодаря разложению армии, над которым после Февральской революции много потрудились их предшественники из либералов и демократов. Достаточно вспомнить изданный 2 марта 1917 года ЦИК Петроградского совета рабочих и крестьянских депутатов «Приказ № 1», передававший власть в армейских частях «выборным комитетам представителей от нижних чинов», причем «всякого рода оружие должно находиться в распоряжении этих комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам». Такие постановления были направлены на разложение и фактическую ликвидацию армии, и большевики лишь воспользовались их плодами.
Между тем влиятельные левые партии были заняты поиском компромисса с переворотчиками. «Переговоры, — писал С. П. Мельгунов, — интересовали лидеров господствующих партий революционной демократии гораздо больше, нежели непосредственная ближайшая судьба отряда Керенского. При переговорах они чувствовали себя в привычной сфере политического торга, под знаменем которого проходила их практическая деятельность в эпоху Временного правительства. Вооруженная борьба с большевиками в их сознании, в сущности, была уже перевернутой страницей». Эта, по циничному выражению Ленина, «болтовня и каша» завершилась 14 ноября соглашением большевиков с левыми эсерами, а еще через три дня — соглашением с меньшевиками о союзе и создании общего правительства. Соглашения 14 и 17 ноября стали решающей политической победой большевиков, потому что таким образом их власть получила влиятельных союзников и приобретала видимость законности. Этот союз не продержался и года, а «в 1919 году была посажена вся досягаемая часть эсеровского ЦК — и досидела в Бутырках до своего процесса в 1922». В том же 1919-м видный чекист Лацис писал о меньшевиках: «Такие люди нам больше, чем мешают. Мы их сажаем в укромное местечко, в Бутырки, и заставляем отсиживаться, пока не кончится борьба труда с капиталом», — читаем в первой книге «Архипелага Гулаг» А. И. Солженицына. Юная большевистская власть разобралась с бывшими союзниками, не дожидаясь окончания борьбы труда с капиталом.
Завершающим эпизодом политической драмы 1917 года стала судьба Учредительного собрания, или Всероссийского парламента, — многолетней мечты российских революционеров-либералов. Созданное после Февральской революции Временное правительство потому и называлось временным, что управляло страной до начала работы Учредительного собрания, которому предстояло определить новое государственное устройство. Большевики до захвата власти обвиняли Временное правительство в том, что оно намеренно откладывает созыв Учредительного собрания, и сразу после переворота газета «Правда» писала: «Товарищи, вы своею кровью обеспечили созыв в срок хозяина земли русской — Всероссийского Учредительного собрания!» После переворота большевики оказались в трудном положении, ведь их власть могла быть признана законной только по решению Учредительного собрания, а на это рассчитывать не приходилось.
Сразу после переворота Ленин заговорил о недопустимости созыва «Учредилки», но пока только в кругу соратников, потому что говорить об этом открыто значило объявить войну всей стране. Между тем приближался установленный Временным правительством срок созыва Учредительного собрания — 28 ноября 1917 года, перед этим в стране прошли выборы, которые подтвердили опасения Ленина. Наибольшее число голосов избирателей собрали эсеры (68,3 %); за большевиков проголосовало 24 % избирателей, а среди других партий лидировали конституционные демократы (кадеты) — самая влиятельная несоциалистическая партия в стране. На такой парламент нельзя было положиться, поэтому большевики приняли ряд мер: они объявили, что созыв Учредительного собрания переносится на более поздний срок, потому что не все депутаты успеют собраться в Петрограде, и в те же дни вышел ленинский декрет «Об аресте вождей гражданской войны против революции», объявивший партию кадетов вне закона как партию «врагов народа».
Представители других партий были возмущены не этим беззаконием, а тем, что большевики осмелились изменить дату созыва Учредительного собрания, и 28 ноября депутаты собрались в Таврическом дворце. Их было всего 45 человек (большинство действительно не успело приехать в Петроград), но они хотели показать, что Всероссийский парламент, «хозяин земли русской», не подчинился произволу. Депутаты начали заседание, а у Таврического собрались их сторонники. К вечеру многотысячная толпа с лозунгами «Вся власть Учредительному собранию!» заполонила прилегающие к дворцу улицы, потому что сам Таврический был в оцеплении присланных Смольным латышских стрелков. На следующий день оцепление у Таврического дворца стало плотнее, к латышам присоединились отряды матросов, а на третий день они не пропустили депутатов во дворец.
Созыв Учредительного собрания откладывался — на декабрь… на январь… наконец была названа дата — 5 января 1918 года. Все это время из Смольного лились потоки клеветы и угроз, Ленин объявил, что лозунг «Вся власть Учредительному собранию» на деле есть лозунг контрреволюции — кадетов, калединцев и их пособников. За годы борьбы с «проклятым царизмом» приверженцы демократии привыкли к словесным баталиям и демонстрациям, за 1917 год — к политическим маневрам и комбинациям, но они оказались беспомощными перед циничной подлостью «игры без правил». Однако у социалистов-революционеров был старый, проверенный метод террора, и входивший в Военную комиссию Союза защиты Учредительного собрания эсер Ф. М. Онипко начал готовить покушение на Ленина. «С помощью других опытных конспираторов, — писал историк Ричард Пайпс, — Онипко удалось проникнуть в Смольный и ввести туда четырех своих людей под видом чиновников и шоферов. Наблюдая за передвижениями Ленина, они обнаружили, что председатель Совнаркома почти ежедневно покидает Смольный, навещая свою сестру. Сделав это открытие, группа устроила своего человека швейцаром в доме, куда приезжал Ленин. Онипко планировал захватить или убить Ленина, а затем Троцкого. Проведение операции назначено было на Рождество». Когда все было готово, Онипко обратился за одобрением в ЦК своей партии, но вождей эсеров словно подменили — они с ужасом отвергли этот план: убить Ленина и Троцкого значило сыграть на руку контрреволюции! Онипко распустил боевую группу и включился в работу Военной комиссии, которая готовила на 5 января вооруженную демонстрацию с целью свержения большевиков. В вооруженной демонстрации согласилось участвовать более 10 тысяч солдат и несколько тысяч рабочих, но руководство Союза защиты Учредительного собрания воспротивилось: никакой вооруженной демонстрации, только мирное шествие! Солдаты гарнизона отказались участвовать в этом шествии, ведь только слепой не видел военных приготовлений Смольного. Большевистский нарком по морским делам П. Е. Дыбенко получил приказ вызвать в Петроград еще несколько тысяч матросов, срочно формировались отряды красногвардейцев, а 4 января в городе было введено военное положение. Войскам гарнизона было приказано оставаться в казармах, рабочим — не покидать заводов, демонстрации и митинги запрещались, а любые скопления граждан возле Таврического дворца, сообщала газета «Правда», будут разогнаны с применением оружия.
